29.06.1985 г.

Вера, моя Верочка! Как же испортили тебя мы, взрослые!

Когда ты жила у нас, почему-то не скучала о родителях, не вспоминала о них. А когда они приезжали, то не бежала к ним навстречу, никак не проявляла своей радости. За это тебе доставалось.

Прошлым летом мы с тобой и дедом пропадали на огороде – ни я, ни дед не работали. И вот также приехали родители на машине, а ты - не то, чтобы обрадоваться, - не подошла, не отвечала на их вопросы. За такое поведение они забрали тебя домой на несколько дней.

А потом уже мы сами настраивали тебя, чтобы ты бежала навстречу матери, поцеловала ее – лишь бы не вызвать ее гнев.

Я очень понимаю твою мать, как ей обидно, что родное дитя не радо матери. У нее были основания ревновать тебя ко всем нам. Особенно ты любила тетю. С Юлькой еще могли что-то не поделить, я тоже могла делать тебе замечания. А уж с тетей у вас было полное взаимопонимание, потому что она тебе все позволяла (в пределах разумного!). С ней ты всегда чувствовала себя легко и непринужденно.

И вот позавчера тетя поехала в Стерлитамак сдавать экзамен и зашла к вам. Ты увидела ее в окно – мать показала. Но, когда она поднялась к вам, и мать открыла ей дверь, ты не бросилась ей навстречу, ты даже не сразу показалась. А когда вышла, то молчала - не разговаривала. Когда же тетю провожали, ты вырвала свою ручонку из ее руки и взялась за руки отца и матери.

Милая моя, дорогая Верочка! Я не верю в то, что твоя любовь к тете ни с того, ни с сего бессмертно растаяла. Мне, кажется, просто ты уже понимаешь, что так будет приятнее твоим родителям, и не хочешь давать им лишнего повода для недовольства.

Так мы научили тебя проявлять чувства, которых на самом деле нет, и скрывать те, что есть.

15.08.1985 г.

Дорогая моя, любимая, золотая, бесценная моя внученька!

Где взять такие слова, чтобы выразить мою любовь к тебе, мою тоску по тебе.

Твоя мать продолжает издеваться над всеми нами, а в первую очередь, над тобой и надо мной.

В марте этого года ты ездила с матерью в Оренбург, где она прочитала мое письмо, в котором я поделилась о твоем воспитании. Рассказала, как родители тебя муштруют, как не разрешают есть сладкое и мучное, даже хлеб. Как строго к тебе относятся. Матери, конечно, не понравилась такая критика, и она воспылала гневом: как это, ее критиковать? Обсуждать ее поведение! Ведь она никогда не принимала никаких замечаний в свой адрес. Всегда одергивала критикующих резким тоном. А я всегда стараюсь так мягко с ней разговаривать, деликатно обхожу все острые углы, чтобы не вызвать ее гнев. Особенно, когда прошу оставить тебя с нами в Салавате. Но нет! Никакие мои просьбы и слезы не действуют на нее. Сколько раз так было! Приезжаю за тобой, а она не отпускает. Видит, знает, что и ты хочешь к нам, и все же делает по-своему!

А теперь, как прочитала мое письмо, и подавно мстит мне за мою привязанность к тебе.

Вот и последний раз, когда ты была у нас, приехала Оля из Оренбурга. Как нам хорошо было вместе! С сестренками, тетей, бабушкой. Мы ходили на огород, на речку Белую. У тебя была подружка, котеночек.

Мы так надеялись, что ты пробудешь с нами до начала учебного года. Но нет, ведь приехала. Не хотела тебя забирать - ведь даже платье новое привезла. Не понравилось ей, что ты в это время была у тети Светы, которую она не переносит. И увезла тебя. Как ты рыдала, как цеплялась за Юлю, за тетю, а она вырывала тебя из их рук. А потом я просила, умоляла ее, только что на колени не встала, оставить тебя, не увозить.

Сама, как только заходит в дверь, с порога начинает делать мне замечания и выговоры. Особенно больно мне выслушивать, когда это происходит при тебе. Но я молчу, Боже, избавь возражать – тебя схватят за руку и увезут.

Но мои слезы как будто доставляли ей наслаждение, удовольствие. Когда же ты поняла, что тебя все-таки не оставят, а заберут домой, твое сердечко окаменело от горя – ты замолчала и пошла собираться. И сколько раз так было! Не сосчитать! Редкий раз добром уезжали. Больше с какими-то упреками, оговорками. И каждый раз, насильно отрывая от нас.

Увезла она тебя в воскресенье, а сегодня уже четверг. Я все никак не могу прийти в себя – ты все время у меня перед глазами. Что ты сейчас делаешь? Чем занимаешься? Ведь мать на работе, а ты или сидишь дома – закрытая, или на улице – с ключом на шее, или у нее на работе – слоняешься по коридорам!

А здесь?! Бабушка не работает, сестренка, тетя, дед, подружки! Когда ты у нас, у тебя никогда не бывает плохого настроения ты всегда веселенькая, довольная. За день сто раз скажешь мне спасибо за вкусный завтрак, обед или ужин. Подойдешь, поцелуешь, признаешься в любви.

И вот из этой атмосферы любви и ласки твоя мать грубо вырывает тебя и увозит домой. И не потому, что также жаждет быть с тобой, а лишь для того, чтобы сделать мне больно.

Наверное, я делаю неправильно. И грех это (выражаясь языком набожных людей) говорить такое о твоей матери. Но что поделать? Скрывать? Лгать?

29.05.2014 г.

Конечно же, я не давала Вере читать эти письма. Тем более теперь, когда она уже взрослая, все видит, все знает, все помнит. Это не я настраивала ребенка против матери. Она сама, мама, своим поведением, своим отношением к ним отталкивала их от себя.

Ее девиз – создавать для детей трудности, чтобы они умели преодолевать их. Наверное, ее педагогика оправдывает ее. Дети выросли умные, самостоятельные. Прекрасно, но не такой ценой!