Предваряя свой рассказ на заявленную тему, Б.Г. Кипнис поведал о том, что цель его приезда в Кольчугино лишь отчасти связана с чтением лекций. Основная же задача – привлечение туристических групп в исконно русские земли, не включённые в состав «Золотого кольца». И, по его мнению, одним из мест туристического паломничества может стать село Новофетинино. Уже сейчас там есть что показать и о чём рассказать. Но ещё более привлекательным уголком историко-культурного наследия Новофетинино станет тогда, когда там удастся отреставрировать великолепный Божий храм, построенный в конце 20-х – начале 30-х годов XIX века дочерью Суворова.
Лекцию о лирике Маяковского Кипнис начал с вроде бы банальной, но многими иногда забываемой истины, что далеко не все те, кто пишет стихи, – поэты. Стихотворцев много, а поэтов среди них очень мало. Великих же поэтов, к которым, несомненно, относится Маяковский, – считанные единицы. Рассуждая на эту тему, Кипнис солидаризируется с изречением Пушкина: «Поэзия должна быть глуповата». И если я правильно уловил смысл сказанного на сей счёт, то под глуповатостью здесь надо понимать не интеллектуальную ущербность, а несколько иной способ мышления, подчинённый не столько рассудку, сколько чувственному воображению, что открывает простор для создания художественных образов. Поэзия возникает в результате умелого сочетания логического и ассоциативно-образного мышления. И в этой связи необходимо сказать, что Кипнис находит у Маяковского образ, символизирующий его жизненную и творческую трагедию, и по ходу лекции не раз ссылается на него. Образ взят из стихотворения «Нате». У Маяковского его описание занимает целое четверостишие. Кипнис же подаёт его в тех же формулировках, но в кратком изложении: «Стоглавая вошь, взгромоздившаяся на бабочку поэтиного сердца».
Маяковского, как утверждает лектор, недолюбили в детстве, что оказало существенное влияние на формирование его психики. Отсюда, надо полагать, и появляется мучительная жажда любви, томящая лирического героя Маяковского, от лица которого он пишет свои гениальные стихи и который сам Маяковский и есть. То есть в его поэзии авторское «Я» и «Я» лирического героя полностью совпадают. И это неистовое «Я» чего только не вытворяет в поисках любви. Все преграды сметает. И вроде бы находит её. Но тут же и теряет, страшно негодует по этому поводу и вновь ищет любви с тем же всесокрушающим азартом.
Да и кто бы с этим спорил? В исполненном бунтарского духа поэтическом мире, созданном Маяковским, без любви не обходятся даже боевые корабли, в связи с чем не могу не процитировать:
По морям, играя, носится
с миноносцем миноносица.
Льнёт, как будто к мёду осочка,
к миноносцу миноносочка.
Это начало не без юмора написанного стихотворения «Военно-морская любовь» (1915 г.). Но юмор здесь сопряжён с горечью и даже с трагедией, как, впрочем, и в стихотворении «Париж, или Разговорчики с Эйфелевой башней» (1923 г.), которое также упоминалось в ходе лекции. Хотя, конечно, наиболее мощно любовь была воспета Маяковским в двух его первых поэмах: «Облако в штанах» и «Флейта-позвоночник» (обе – 1915 г.) и в стихотворении «Лиличка!» (1916 г.), да и вообще во всех произведениях, посвящённых Лиле Брик, что, впрочем, общеизвестно.
Что же касается «бабочки поэтиного сердца», то она, как отмечалось выше, выпорхнула из «Нате» (1915 г.) – самого, пожалуй, скандального стихотворения Маяковского. Одно название чего стоит. Рассчитано стихотворение на публичное исполнение, в ходе которого поэт буквально забрасывает публику оскорблениями. Начало такое:
Через час отсюда
в чистый переулок
вытечет по человеку
ваш обрюзгший жир.
А вот фрагмент с той самой бабочкой, осёдланной вошью:
Все вы на бабочку
поэтиного сердца
взгромоздитесь, грязные,
в калошах и без калош.
Толпа озвереет,
будет тереться,
ощетинит ножки
стоглавая вошь.
Честно говоря, я с трудом представляю себе стоглавую вошь. Наверное, это всё-таки сотня вшей, сбившихся в единую кусачую массу. И вроде как получается образ черни, которая ополчилась на гения, дабы изничтожить его.
Но с другой стороны – он же первый начал. Стоило ли оскорблять людей, которые не сделали ему ничего плохого? Может, оно (то оскорбление) впоследствии и аукнулось поэту? Правда, таких вопросов на лекции не звучало. Это я себе их задаю.
Ещё мне кажется, что грубость Маяковского, частенько переходящая в хамство, органически свойственна его натуре. Так же, как и нежность. Он весь соткан из противоречий. Поэт не стесняется нежности своей, не прячет её за грубостью и так же, как и грубость, выставляет напоказ в своих стихах. Возьмём хотя бы название его первой поэмы: «Облако в штанах». Что это, как не демонстрация нежности? Вспомним-ка: «Хотите – буду безукоризненно нежный, не мужчина, а – облако в штанах». Правда, облако в штанах не представляется мне безукоризненно нежным. Штаны несколько огрубляют нежность облака и в целом окарикатуривают образ, что, конечно, сделано намеренно и свидетельствует о присущей Маяковскому самоиронии. Хотя с концовкой поэмы поэт явно погорячился. Мало ли кого в детстве недолюбили. Нельзя же из-за этого на Бога с ножом бросаться. Он-то в чём виноват? Он, который, собственно, и есть Любовь в её наивысшем проявлении.
Немного сожалею о том, что в ходе лекции лирика Маяковского почти не звучала. Не рассматривалась она и на предмет формообразующих особенностей стихосложения в части рифмовки и прочих изысков, которые до сих пор кажутся новаторскими. Но это, конечно, не значит, что содержание лекции не вполне соответствовало её названию. Просто, характер того содержания был, пожалуй, не столько литературоведческим, сколько мировоззренческим. При этом не могу не заметить, что мировоззренческие устремления Маяковского и любящего его лирику Кипниса не очень-то, мягко говоря, совпадают. Но точки соприкосновения всё-таки есть. И одну из них Борис Григорьевич находит в поэме «Хорошо». Это фрагмент, описывающий бегство Врангеля из Крыма:
Глядя на ноги,
шагом резким
шёл Врангель
в чёрной черкеске.
Город бросили.
На молу – голо.
Лодка шестивёсельная
стоит у мола.
Это, возможно, единственный фрагмент во всём творчестве Маяковского, где образ врага показан не карикатурно и даже не снижено. Враг предстаёт побеждённым, но несломленным, имеющим полное право на свою правду и трагедию. Продолжаю цитирование:
И над белым тленом,
как от пули падающий,
на оба колена
упал главнокомандующий.
Трижды землю
поцеловавши,
трижды город
перекрестил.
Под пули
в лодку прыгнул...
- Ваше
превосходительство, грести?
- Грести!
Назвать лекцию мировоззренческой подвигла меня и причина самоубийства Маяковского. Здесь, правда, несколько причин, но все их можно свести к одной и обозначить сочетанием двух слов: мировоззренческий тупик. И как тут не вспомнить фразу из предсмертной записки поэта: «... у меня выходов нет».
Кипнис заканчивает лекцию сравнением гибели Маяковского с крушением цепеллина «Гинденбург» на авиабазе Лейкхерст (США) 6 мая 1937 года (т.е. через семь лет после самоубийства поэта). Это был самый большой дирижабль в мире. И в тот роковой день после сброса якорных канатов при посадке он внезапно вспыхнул огнём, рухнул на землю и сгорел дотла за 34 секунды. На его борту было 97 человек. Погибли – 36, включая одного рабочего на земле. По официальной версии, причиной пожара стала утечка водорода с последующим его воспламенением.
И вот последние слова в ходе лекции: «Человек, а тем более поэт – сложнее цепеллина. И он также плавал в небесном океане. Почти что без руля и без ветрил. И сгорел за 34 секунды, пустив себе пулю в сердце».
Сравнение крайне неожиданное и страшно красивое, но, на мой взгляд, недостаточно мотивированное, поскольку дирижабль погиб в результате несчастного случая, а не самоубийства. Но, помнится, что перед тем сравнением Кипнис вернул слушателей к образу «стоглавой вши, взгромоздившейся на бабочку поэтиного сердца». И здесь его рассуждения были, пожалуй, ближе к истине. Привожу их кратко и своими словами. Поэт наивно полагал, что революция сметёт стоглавую вошь, а она, паразитка, ещё больше размножилась и стала казаться уже тысячеглавой. И тут уж действительно спасу нет. От такого-то чудовища. Любую бабочку оно затравит, раздавит и сожрёт.
И. АНТОНОВ, газета «Кольчугинские новости» №21 от 29.05.2024
Фото – Сергея Граблёва