Городок Ровеньки (ударение на «и») расположен на самом юго-западе Луганской области. По прямой до Донецкой области рукой подать – меньше двадцати километров, до границы с Россией – тоже. Даже по трассе Харьков (Украина) – Шахты (Россия), что проходит недалеко от Ровеньков, до пропускного пункта меньше полусотни километров.
Пётр Михайлович и Татьяна Викторовна Шабарчины с сыном приехали в Ровеньки с Дальнего Востока в 1983 году. Не прошло и двух лет, семья пополнилась дочкой.
Кто тогда мог подумать, что скоро они окажутся в самостийной Украине? В 90-е жизнь стала труднее, но так ли она изменилась для рядового человека? Заботы всё те же: как заработать на пропитание, одежду и жильё.
Ровеньки – город небольшой. Жителей было тысяч 70. Из промышленных предприятий 90 процентов – шахты. Уголь добывают самый качественный – антрацит. Пётр Михайлович, кстати, как раз шахтёром работал.
Проблем с языком и национальностью у Шабарчиных не было. Население в Ровеньках практически полностью русское. Какая тут дискриминация? Хотя украинский язык все выучили, читать-писать на нём худо-бедно, но умеют. Молодые, конечно, получше родителей. А когда Янукович провёл через Верховную Раду закон о языках, предоставивший русскому на региональном уровне статус государственного языка, так и в госучреждениях это проблемой быть перестало. Только когда приходилось по делам или в экскурсионных поездках бывать в Западной или Центральной Украине, Шабарчины с удивлением наблюдали неадекватную реакцию местных жителей на вопросы на русском языке.
Время шло, и последние годы жизнь вроде бы стала налаживаться. Сын женился и уехал в Россию. Сейчас живёт в посёлке Раздолье Кольчугинского района Владимирской области. На ювелирном заводе «Адамант» в Кольчугине работает. Дочь устроилась на шахту в отдел охраны. Шабарчины дом в Ровеньках купили, хозяйство обустроили. Нынешней весной окна пластиковые поставили. Пенсии понемногу росли. В марте президент Янукович обещал очередное повышение сделать. Пусть на 50 гривен (тогда это было около 200 рублей), но и то – деньги. Цены-то на Украине были примерно на четверть меньше российских. Правда, зарплаты с пенсиями были на половину меньше, но ведь на месте не стояли – росли понемногу. И тут Майдан, переворот, а за ними - война…
22 февраля Майдан сверг президента Януковича. Донецк и Луганск восстали. 11 мая провели референдум и на следующий день провозгласили независимость. Национальная гвардия и украинская армия начали боевые действия против ополченцев Донецкой и Луганской народных республик. Артиллерия и авиация разносят в пыль жилые дома, армия блокирует непокорные города.
- А как вы относитесь к ополчению? – задаю провокационный вопрос.
- А как мы к ним можем относиться? Это же наши ребята, - с некоторым удивлением (мол, как это можно не знать такой простой вещи) отвечает Татьяна Викторовна.
- Да. У нас в Ровеньках в ополчении состоят наши ребята с шахт, - горячо поддерживает её дочь Олеся. – Они посменно на блок-постах дежурят: кто в выходные, кто в отпусках, кто после работы.
- Граждан России в ополчении много?
Олеся в ответ пожимает плечами:
- Мы про них, конечно, слышали. В других городах они, говорят, есть. Но я в Ровеньках никого не видела. Только местные. Ну, есть ещё несколько человек, которые в своё время из нашего города в Россию перебрались. Теперь услышали о том, что происходит, вернулись своим друзьям помочь. Как их считать?
- Вы в референдуме 11 мая участвовали? Голосовали? Много народа на участки пришло?
- Конечно, мы все голосовали. Я сама в охране избирательного участка при нашей шахте участвовала, - отвечает Олеся. - И лично видела, и документы комиссии читала. 98 процентов избирателей пришли. Подавляющее большинство было за независимость.
- А, может быть, напрасно всё это? Не надо было независимость объявлять, восстание поднимать? Подумаешь, власть сменилась…
Пётр Михайлович грустно усмехается:
- А вы думаете, эти ребята на Майдане просто так кричали «москаляку – на гиляку»? Они же нас резать шли. Они уже заявили, что нас всех фильтрационные лагеря ждут и выселение с Донбасса.
- Про Красный Лиман слышали? Там, рассказывают, в начале июня национальные гвардейцы больницу захватили и несколько десятков человек расстреляли, - говорит Олеся и делает вывод. - Мы им вообще не нужны. Им нужна выжженная земля, чтобы спокойно сланцевый газ добывать, не заботясь об экологии и населении. А заодно они разрушат нашу промышленность – устранят конкурентов Евросоюза. В захваченных армией и нацгвардией городах уже расстрелы местной молодёжи пошли. А в деревнях – просто резня. Мне один знакомый из луганского ополчения рассказывал. Они зашли в село, откуда нацгвардейцев выбили, в одном доме в кровати лежат мёртвые: женщина с перерезанным горлом и ребёнок маленький с восемью ножевыми ранениями. Это Правый Сектор зверствует. Для них мы не люди. Мы для них – террористы, сепаратисты, колорады.
- Мы сами русские, сын у нас российское гражданство имеет. Нас в покое они бы ни за что не оставили. Поэтому мы и решили уехать, - вступает в беседу Татьяна Викторовна. – Согласитесь, когда тебе за 60, бросить всё, что полжизни наживал, тяжело. Но мы решились. Бросили всё. Погрузили, самое необходимое в багажник нашего «Опеля» и поехали к сыну. 20 июня границу пересекали. Очередь огромная была.
- Семь тысяч человек на четыре километра растянулись, - уточняет Пётр Михайлович. - Двое суток стояли. Пропускной пункт в посёлке Изварино с украинской стороны тогда ополченцы контролировали. И украинские силы как раз наступление начали. Мы уже на российской стороне были, когда с украинской прибежал человек и сообщил, что ополченцы оставили КПП. Переход с той стороны заблокирован армейцами. А мы всего за 15 минут до этого пересекли границу. Очень повезло.
- Это как раз в тот день было, когда украинские военные в запале боя вторглись на российскую территорию, - дополняет Татьяна Викторовна. – Они где-то на километр углубились. Потом увидели, куда попали и быстро ретировались. И ещё в результате попадания снаряда на территорию российского КПП «Новошахтинск» был ранен российский таможенник. Кстати, таможенники российские тогда себя самым лучшим образом показали. Видя приближение боевых действий, они стали пропускать автобусы с детьми (их там много было) и машины без досмотра. Их потоком заводили на огромное поле на российской стороне и только там таможенники начинали свою работу по проверке и оформлению документов.
- А как сейчас в Ровеньках обстановка? У вас там знакомые остались? Созваниваетесь?
- Конечно. Можно прямо сейчас позвонить, - отвечает Татьяна Викторовна и берёт сотовый телефон и, набирая номер, поясняет. – Все шахты у нас в городе Ринату Ахметову принадлежат. Он – человек влиятельный и очень богатый. Заигрывал и с Киевом, и с ополченцами одновременно. Пока ему удавалось договариваться с армейцами, чтобы его шахты не обстреливали. А что сейчас… Трудно сказать.
Связь установлена и после обычных приветствий Татьяна Викторовна задаёт вопрос:
- Света, как там у вас дела?
Женский голос из телефонной трубки отвечает:
- Ничего хорошего. Вчера (7 июля) опять бомбили. Попали в 71-ю шахту. Стоянка горела, котельную взорвали. По ночам в основном артналёты делают. Позавчера (6 июля) Армянскую Балку из «градов» обстреляли. Армейцы со стороны федеральной трассы бьют. Дороги перекрыты. Что будет дальше – не знаем.
- Шахта №71 от наших домов в 4 км, - тихо поясняет Татьяна Викторовна.
А Светлана продолжает:
- Пенсии не выдают. Сказали, не будут. По радио президент Порошенко объявил, что прекращаются выплаты пенсий и пособий в Луганской и Донецкой областях.
- А предприятия как? Работают? Со снабжением что? Магазины как? – интересуется Татьяна Викторовна.
- Некоторые пока работают. Вчера вот муж в третью смену на шахте был. Переживала очень. Но к счастью, домой нормально добрался. Продукты в магазинах пока ещё есть, хотя, говорят, с подвозом большие сложности. Не все машины в город прорваться могут. Соль вот исчезла совсем. Разобрали про запас, наверное. Даже не ожидала, что такое будет…
Телефонный разговор закончен. Ощущение осталось крайне неприятное. Будто при тебе, кого-то без вины избивают, а помочь ты не можешь.
Позже на сайте «Украина без цензуры» я прочитал заметку о том, как боевики (читай: ополченцы) 6 июля обстреляли из «града» в Ровеньках Армянскую Балку и шахту №71. Полагаю, что тоже самое сообщили и все украинские телеканалы. И большинство жителей Украины в это поверят. Так ведётся информационная война. Но я всё-таки более склонен доверять Светлане, которая рассказывала о том, что видела и слышала своим близким и, полагаю, в отличие от украинских журналистов вряд ли ставила перед собой задачи идеологического влияния.
- А теперь что?– интересуюсь у Шабарчиных.
- Туда мы уже не вернёмся, чем бы дело ни кончилось, - печально говорит глава семьи. – Будем здесь обустраиваться. Подали заявление на признание нас беженцами. Но всё оказывается не просто. У области квоты на беженцев закончились. Ждут новых. Возможно, через месяц мы этот статус получим. А пока пытаемся работу найти. Хотя это тоже сложно…
Сейчас Шабарчины живут в квартире сына, у которого двое маленьких детей. В двух небольших комнатках обитают семь человек. Накопленные годами сбережения остались на Украине. В банк «Россия» их перевели, а вот изготовления пластиковой карточки дожидаться не успели. Слишком уж ситуация резко ухудшилась. Продать бы дом в Ровеньках, но кто его купит в городе, который рискует повторить судьбу Славянска?
Однако Шабарчины не отчаиваются.
- Как-нибудь справимся, - говорит Пётр Михайлович. – Тем, кто остался в Ровеньках, сейчас гораздо труднее, чем нам.
Альберт Герасимов,
Александр Павлов,
п. Раздолье Кольчугинского района