История, которую редакции рассказала Валентина Ф., в очередной раз доказывает, что самые закрученные сюжеты сериалов и детективов авторы берут из жизни. Только одно дело – читать про такие повороты судьбы в книге, другое – пережить лично.
Валентина – медицинский работник, сотрудник Кольчугинской ЦРБ с довольно приличным стажем. До пандемии работала старшей медицинской сестрой одного из отделений, которое сейчас временно закрыто. Поэтому Валентина, как и многие её коллеги, борется с коронавирусом – берёт мазки у людей с подозрением на COVID-19.
Началось всё 3 мая. Предшествующую этим событиям неделю мама Валентины находилась на самоизоляции на даче в Александрове, в доме, доставшемся по наследству от родителей. Женщина занималась огородом и чувствовала себя неплохо, о чём исправно каждый вечер по телефону и докладывала дочери.
Но 3 мая часов в 11 утра Валентине позвонили соседи мамы по даче и сообщили: ей плохо, высокая температура, вызываем скорую. Фельдшер осмотрел пациентку и предложил поехать на осмотр терапевта в александровскую ЦРБ, но женщина отказалась.
Буквально через полтора часа Валентина уже была у мамы.
- Вижу, - вспоминает собеседница, - что мама заторможенная, идёт какое-то беспорядочное забрасывание рук, объяснить ничего не может. Я связалась со скорой, и мне пояснили, что давление и сахар крови на момент приезда были в норме, но тревожит некая заторможенность, хотя тогда мама ещё могла говорить, к моему приезду – уже нет.
По рекомендации сотрудников скорой Валентина повезла маму в Александровскую районную поликлинику, чтобы там получить консультации терапевта и невропатолога. Дальше история напоминает сказку про петушка и бобовое зернышко. Только сказочная героиня бегала одна, а Валентина всюду практически на себе носила маму, которой с каждой минутой становилось всё хуже.
Сначала в поликлинике отказали в осмотре из-за температуры (заподозрили коронавирус), а потом терапевт без осмотра написал направление в Карабановскую больницу. Это направление – от руки, не на бланке, без печати, правда, с подписью – посчитали липовой грамотой в Карабанове и в осмотре отказали, отправили с глаз долой – в инфекционное отделение, которое закрыто на ремонт. Простояв у инфекции безрезультатно 10 минут, Валентина была готова забрать маму и поехать в Кольчугино. Но, позвонив своим коллегам, всё-таки согласилась с их советом: не надо мучить пожилую женщину, всё равно её повезут для госпитализации либо в Александров – в сосудистый центр, либо в Карабаново – в госпиталь для больных коронавирусом.
И Валентина вместе с мамой снова вернулась в приёмный покой той же Карабановской больницы, правда, мама уже почти не могла передвигаться. Видя это, врач приёмного отделения направил женщину на рентген в стоящий у отделения приспособленный фургон КАМАЗа. Ещё полчаса мучений – и главное, безрезультатно, стоять мама уже не могла, и снимки не получились. Тогда Валентине предложили вернуть маму на дачу и снова вызвать скорую: ну никак не хотели положить женщину в больницу без направления. Валентина буквально взмолилась: мама умирает!
Ещё какое-то время ожидания. На сей раз вышел врач в защитном костюме с пульсоксиметром, замерил уровень кислорода в крови женщины и резюмировал: у неё коронавирус. Тут уж маму Валентины положили в палату ковидного госпиталя на 1-ый этаж.
Оформляя родственницу в стационар, Валентина настоятельно просила записать её телефон: в ближайшее время мама говорить не сможет, возможно, придётся с родственниками согласовывать какие-то решения врачей по дальнейшему лечению. Конечно же, никто этот номер записывать не захотел.
4 мая Валентина дозвонилась до отделения и узнала от медсестры: пациентка такая-то в тяжёлом состоянии, сейчас под капельницей, врача рядом нет, поэтому никаких подробностей никто не сообщит.
А 5 мая, позвонив в отделение, Валентина услышала страшное: мама умерла, приезжайте завтра к 9.00 в такой-то морг, тело с документами будет там. Хоронить женщину решили рядом с её родителями на александровском кладбище, в одной ограде с отцом.
На следующий день вместе с двоюродной сестрой Валентина приехала, куда велели, но ни тело, ни документы ещё не прибыли. В условиях коронавируса ритуальная служба пошла навстречу и оформила заказ атрибутики без документов, мол, подвезёте позже. Валентина поехала в госпиталь, чтобы узнать подробности и уточнить время, когда тело родственницы и её документы доставят в морг. Но тщетно. Правда, пришлось выслушать упрёки от начальника госпиталя в том, что Валентина не предупредила персонал о том, что «мама страдает деменцией и ведёт себя неадекватно». Отвечать ни эти упрёки не было ни сил, ни необходимости: что говорить, когда человек мёртв. На том и разошлись. Несколько раз 6 мая Валентина и её родственница из Александрова пытались выяснить судьбу тела умершей и документов, но на том конце провода говорили, что ничего не готово.
Похороны были назначены на 7 мая на 13.00, но с самого утра Валентина позвонила в морг и узнала: ни тело, ни документы так и не доставили. Позвонив в госпиталь, Валентина услышала: «А с чего вы решили, что ваша мама умерла?»
- Пришлось обращаться к своему руководству с просьбой о помощи, - рассказывает Валентина, - через 40 минут Е.Л. Роганова мне сообщила: мама жива, идёт на поправку.
Не отменяя ритуальных услуг (верить карабановским специалистам на слово Валентина уже просто не могла), она вместе с супругом приехала в госпиталь. Начальник госпиталя сначала долго отнекивался, мол, такого вам никто не говорил, но когда Валентина заявила, что есть свидетели разговоров и записи бесед по телефону, нехотя извинился.
Но наученная горьким опытом Валентина требовала показать маму, потому что мысли в голове возникали разные, в том числе и то, что родственницу похоронили под чужим именем. Валентина настаивала: скажите, в какой палате мама, и я посмотрю на неё через окно, тем более что это на первом этаже. Но доктор «предъявить» родственницу отказался, правда заверил, что пришлёт в течение часа видео с её участием.
Пока видео не пришло – в нём Валентина всё-таки узнала маму – они с мужем ещё полтора часа оставались в госпитале. За это время успели отказаться от ритуальных услуг и вернуть часть денег – за материальные ценности. А вот за работу: снятие плитки с захоронения, копку могилы, а потом ещё и её закапывание – пришлось заплатить ритуальщикам.
Следующие два дня Валентина буквально висела на телефоне, но что-то узнать о состоянии мамы так и не получилось. Сотрудники госпиталя, только заслышав фамилию пациентки, тут же бросали трубку. Либо отвечали, что лечащего врача нет, а они не уполномочены комментировать состояние пациента.
9 мая женщине стало чуть лучше, и она уже смогла ответить на звонок дочери. С тех пор Валентина держала связь с ней. А 13 мая в 15.00 мама снова не ответила Валентине на звонок. Дочь места себе не находила, а спустя час, примерно в 16.00 позвонили соседи по квартире и скомандовали: пулей домой! Мама сидит в подъезде на ступеньках, её привезли из Карабанова.
- В выписном эпикризе мамы – это был единственный документ, который ей дали с собой, ни паспорта, на полиса, ни СНИЛСа ей не вернули – нет результата ни одного из тестов на COVID. Зато указан длинный список специалистов, которые её, якобы, осмотрели: окулист, отоларинголог, хирург, гинеколог, онколог, невропатолог. А также, если верить эпикризу, ей сделали УЗИ брюшной полости и малого таза, ФГС, рентген. На самом деле, никто к маме не приходил, она даже из палаты никуда не выходила. Поставили ей диагноз: диабет второго типа, ишемическая болезнь сердца, и атеросклероз (это по возрасту, возможно, и правда есть). Пребывание в госпитале лишь усугубило её состояние, возможно, она и коронавирус там подцепила. Получив консультацию невропатолога по телефону, я приступила к лечению мамы на дому. На 18 мая документов нам так и не вернули. Сейчас готовлю заявление на проверку обстоятельств дела в прокуратуру и следственный отдел. Для меня это трудное решение, ведь я тоже медик. Но мало того, что я три дня оплакивала живую маму, я потом ещё 2 дня терпела скотское отношение к себе, когда медики бросали трубку и держали меня в неведении. Пусть разбираются уполномоченные на то органы, - об этом своём решении Валентина сообщила под занавес нашего разговора. А также добавила, что её мама об этой истории пока ничего не знает. По этой причине мы и не указываем данные чудесно воскресшей женщины. Дай Бог ей здоровья! Дай Бог всем нам здоровья!