принято использовать прилагательное «бесхозяйный», закреплённое в современном русском языке в качестве юридического термина. В таких случаях речь, как правило, идёт о бесхозяйном имуществе, которое вне документа можно назвать и бесхозным. Вот, собственно, и всё, если коротко. Однако обратимся к подробностям: они весьма любопытны.
Слова-соперники
Мне не удалось доподлинно выяснить, существовало ли более привычное для большинства из нас слово «бесхозный» лет, допустим, сто назад. Но, исходя из косвенных данных, логично предположить, что появилось оно в первые годы советской власти в качестве подсокращённого варианта общеупотребительного тогда слова «бесхозяйный». Так, в вышедшем в 1935 году первом томе четырёхтомного «Толкового словаря русского языка» под редакцией Д.Н. Ушакова слово «бесхозный» имеет помету «новое» и отсылку к слову «бесхозяйный» как к своему лексическому аналогу. Слово же «бесхозяйный» помечено как устаревшее. Примечательно и то, что в словаре Ушакова нет второго (сегодня мало кому известного) значения слова «бесхозяйный» – не имеющий хозяйства. Такое значение встречается в статье В.И. Ленина «Аграрный вопрос в России к концу XIX века»: «…капиталист должен иметь перед собой именно безземельного, бесхозяйного работника, вынужденного продавать свою рабочую силу на свободном рынке труда».
Непопадание второго значения в словарь Ушакова указывает на то, что к 1935 году оно ушло из русского языка или (что скорее всего) его там и не было. Возможно, оно всего лишь авторское, где автор – Ленин. На такую мысль наводит не только отсутствие других примеров употребления второго значения, но и сама вышеприведённая цитата, точнее – её фрагмент: «…безземельного, бесхозяйного работника…». То есть логично предположить, чтозначение прилагательного «безземельный» (не имеющий земли) могло подтолкнуть Ленина к переосмыслению в том же ключе значения прилагательного «бесхозяйный». Или, иначе говоря, по аналогии со значением соседствующего прилагательного творчески мыслящий Ильич вывел, как мне представляется, второе, никому тогда не ведомое (а ныне практически забытое) значение слова «бесхозяйный» – не имеющий хозяйства.
Значит, если мои предположения верны, это второе (ленинское) значение было контекстуальным, то есть привязанным к контексту вышеприведённой цитаты. Но, поскольку Ленин в советское время был «наше всё», выведенное им значение вполне могли приравнять к общеупотребительному, что подтверждается выходом в 1957 году «Малого академического словаря» (далее – МАС), где слово «бесхозяйный» выступает в двух значениях. Первое из них (не имеющий хозяина) поддержано цитатой из Бунина: «Подошёл Андрей, стерегший свою кобылу в бесхозяйном саду (И.А. Бунин. Рассказ. «Последний день»). А второе (не имеющий хозяйства) подкрепляется уже знакомой нам цитатой из Ленина. И в последующих изданиях МАС сохраняется та же раздвоенность значения, хотя прилагательное «бесхозяйный» ушло из общего употребления задолго до 1957 года. Причём не только во втором (ленинском) значении, но и в первом.
Этот уход фиксируется первым же изданием однотомного «Толкового словаря русского языка» С.И. Ожегова (1948 год), где из двух вынесенных в наш заголовок слов присутствует только «бесхозный». Заметим, что и во всех последующих изданиях этого словаря (с 1992 года у него два автора: С.И. Ожегов и Н.Ю. Шведова) также нет прилагательного «бесхозяйный».
Что же касается орфографических словарей советского периода, то за все издания ручаться не могу, но в моём словаре (изд. «Русский язык»1989 г.) «бесхозяйный» также отсутствует наряду с присутствием «бесхозного».
Таким образом, уже к середине ХХ века русский язык подвёл промежуточный итог борьбы за место в своей системе между двумя синонимичными и, что немаловажно, однокоренными именами прилагательными: «бесхозяйный» и «бесхозный». Последний из них вытеснил первого из разговорной среды, литературы и публицистики. Очевидно, здесь сработал закон экономии языковых средств, то есть неосознанное стремление носителей языка экономить усилия в процессе речевого акта. Этот лингвистический закон склонил чашу весов в пользу слова «бесхозный», как менее протяжённого.
Однако полного вытеснения не произошло: русская лексика сохранила слово «бесхозяйный» в официально-деловой сфере в качестве юридического термина и тем самым оставила ему шанс на реванш.
Время реванша
Крах Советского Союза и смена общественного строя породили развал и неразбериху во многих сферах нашей с вами жизни, в том числе и в сфере имущественных отношений. Множество социально значимых объектов недвижимости лишилось хозяина. И до сих пор значительную часть этого бесхозного (бесхозяйного) имущества никак не приберут к рукам. В причины столь медленного принятия таких объектов в состав муниципальной или государственной собственности вдаваться не станем, однако отметим, что только на территории Кольчугинского района общая протяжённость одних лишь бесхозных дорог составляет 138 км. Также десятками километров исчисляются у нас бесхозные теплосети, бесхозный водопровод, бесхозные линии электропередач и много чего ещё. Даже большинство обелисков павшим воинам у нас бесхозные. Всё это, конечно, непорядок. И многие российские (в т.ч. и кольчугинские) управленцы сильно озабочены таким положением вещей. Они перелопачивают массу документов, где вместо слова «бесхозный» используется «бесхозяйный», поскольку именно «бесхозяйный» имеет статус юридического термина. Из сферы документооборота слово «бесхозяйный» проникает в устную речь тех же юристов, чиновников и чиновников-юристов, вытесняя оттуда слово «бесхозный». Это «новшество» подхватывают журналисты и переносят его в сферу публицистики. Таким образом, вопреки закону экономии языковых средств более протяжённое прилагательное берёт сегодня реванш у менее протяжённого, отвоёвывая у него ранее оставленную территорию.
Роль личности
Тема нашего исследования даёт повод задуматься о роли личности в истории. В том числе и в истории русского языка. Оглядываясь в прошлое, тут же натыкаешься на ленинское (ныне забытое) значение прилагательного «бесхозяйный». Однако и сегодня есть немало влиятельных лиц, способных пусть и не вполне осознанно, но вмешаться в ход конкурентной борьбы между двумя вынесенными в заголовок именами прилагательными. Только представьте себе, что будет, если вдруг В.В. Путин обеспокоится проблемой имущества без хозяина и начнёт при этом произносить слово «бесхозный», полностью игнорируя слово «бесхозяйный», по-хозяйски расположившееся в тексте соответствующих документов. Не знаю, как вам, уважаемые читатели, но мне представляется, что при таком повороте событий «бесхозяйный» не только лишится шанса на реванш, но и встанет вопрос о целесообразности его лексического пребывания в русском языке даже в качестве юридического термина. Но покуда события избегают такого поворота, условия для реванша лучше некуда.
А вот в советское время таких условий вообще не было, поскольку не было самой проблемы имущества без хозяина. Когда же эта проблема появилась, ею занялись уже постсоветские юристы и чиновники, доля которых среди российского населения гораздо больше (многолюднее) доли их советских коллег, что тоже, понятное дело, способствует распространению слова «бесхозяйный», хотя его перенос из письменной речи в устную может быть обусловлен разными причинами. Кому-то, допустим, психологически сложно произносить «бесхозный», когда по документам проходит «бесхозяйный». А кто-то, возможно, просто не в курсе, что «бесхозяйный» и «бесхозный» – это по смыслу одно и то же. А другие, может, и в курсе, но видят в «бесхозяйном» модное, или, как теперь принято выражаться, трендовое словечко и щеголяют им, демонстрируя тем самым свою причастность к касте избранных.
Ну и, конечно, нельзя сбрасывать со счетов влияние начальства. Ведь как-то, согласитесь, неудобно называть то или иное имущество бесхозным, когда твой начальник называет его бесхозяйным. Так, до недавнего времени на территории Кольчугинского района условия для вышеозначенного реванша были, можно сказать, идеальными. И в первую очередь потому, что такие влиятельные люди, как А.С. Митрошкин (бывший глава районной администрации) и К.Н. Мочалов (бывший глава городской администрации) во всех разговорах на тему имущества без хозяина употребляли прилагательное «бесхозяйный». Но вот им на смену пришёл Е.А. Карпов (нынешний глава районной администрации) и стал называть такое имущество бесхозным, ничуть не комплексуя по поводу того, что выпадает из тренда. Вслед за Карповым оттуда же начали выпадать и его подчинённые, чего, впрочем, и следовало ожидать. Тренды трендами, а чем противоречить (пусть даже одним словом) начальству, лучше уж выпасть и не трындеть.
Таким образом, на территории отдельно взятого муниципального района был нанесён чувствительный удар по реваншистским притязаниям слова «бесхозяйный». Хотя, конечно, в глобальном масштабе реванш продолжается.
А интересно, если и в документах исправить «бесхозяйный» на «бесхозный», они что, потеряют юридическую силу? Или юридическую грамотность? Или всё-таки правы те, кто вопреки толковым словарям полагает, что эти два однокоренных синонима обладают не то чтобы различными, но, скажем так, не вполне тождественными лексическими значениями? Попробуем порассуждать об этом в следующей главе.
Оттенок различия
Не знаю, чем руководствуются те, кто отказывается сводить в единое смысловое целое слова «бесхозный» и «бесхозяйный». Но их позицию я могу обосновать, то есть истолковать эти два слова так, чтобы вы, уважаемые читатели, почувствовали не только стилистическую, но и лексическую разницу между ними.
Итак, БЕСХОЗНЫЙ – не имеющий хозяина и не включённый в систему хозяйствования. БЕСХОЗЯЙНЫЙ – не имеющий хозяина, но включённый в систему хозяйствования.
Такое вольное (я бы даже сказал – своевольное) истолкование не зафиксировано, конечно, ни в одном из толковых словарей, но имеет, согласитесь, свою логику и (что самое главное) опору на реальность. Исходя из этой точки зрения, бесхозяйное имущество, в отличие от бесхозного, представляется социально значимым. Оно включено в систему хозяйствования и является частью инфраструктуры: либо коммунальной (дороги, электросеть, водопровод, гидротехнические сооружения и т.д.), либо социально-культурной (памятники, обелиски и пр.). Поэтому техническое состояние, а порой и внешний вид бесхозяйных объектов волей-неволей приходится поддерживать, хотя бюджетных денег на эти цели не выделяется. А бесхозное имущество – это то, которое сочли ненужным, а стало быть, пусть оно разрушается и пропадает. Именно поэтому в документах, нацеленных на поэтапное принятие имущества без хозяина в муниципальную собственность, оно именуется бесхозяйным (социально значимым), а не бесхозным (ненужным).
То есть при желании можно, как видите, найти смыслоразличительный оттенок между «бесхозяйным» и «бесхозным». Но ущербность такого истолкования состоит в том, что этот оттенок не закреплён в языке. Он там лишь едва наметился. И перспективы закрепиться у него, пожалуй, нет. Хотя если представить, что она есть, – и оттенок различия со временем закрепится в языке, и это новшество будет зафиксировано в толковых словарях, то в результате такого закрепления исчезнет антагонизм во взаимоотношениях между двумя однокоренными прилагательными. Им просто станет нечего делить между собой – и они смогут ужиться на одной лексической территории, не конфликтуя друг с другом.
От абсурда к прогнозу
Однако, как я уже сказал, вышерассмотренная перспектива вряд ли возможна. А всё потому, что сама ситуация с имуществом без хозяина, включённым в систему хозяйствования, абсурдна. И рано или поздно этот абсурд будет преодолён. То есть местные власти в соответствии с возложенными на них полномочиями либо найдут хозяина (собственника) для такого имущества, либо лишат это имущество социальной значимости и выведут из системы хозяйствования. В результате исчезнет реалия, обозначаемая прилагательным «бесхозяйный» в егонезакрепившемся лексическом значении, характеризующем объект, не имеющий хозяина, но включённый в систему хозяйствования. А с исчезновением реалии и слово, её обозначающее, либо тоже исчезнет, либо уйдёт из активного употребления, пополнив собою разряд историзмов.
Тем самым я хочу сказать, что, на мой взгляд, у имени прилагательного «бесхозяйный» нет перспектив. Причём не только перспектив закрепиться в значении несколько отличном от значения прилагательного «бесхозный», но и перспектив сохранить позиции, обретённые в результате реваншистского вторжения на лексическую территорию своего однокоренного, но менее протяжённого синонима. Сейчас «бесхозяйному» сопутствует успех, но в конце концов именно «бесхозный» должен выйти победителем из этой далеко не шуточной схватки. Ведь рано или поздно вновь возобладает закон экономии языковых средств. И он снова склонит чашу весов в пользу менее протяжённого прилагательного – и «бесхозный» опять оттеснит «бесхозяйного» на задворки официально-делового стиля, если вообще не уничтожит.
Это, конечно, только прогноз. Но тот, кто внимательно прочёл вышеизложенное, надеюсь, понимает, что оснований сбыться у такого прогноза более чем достаточно.
Постскриптум
Как-то роясь в интернете на предмет вышерассмотренной темы, я наткнулся на слово «безхозный». Именно так (через з) оно было воспроизведено в электронной версии «БОЛЬШОГО ТОЛКОВОГО СЛОВАРЯ», издающегося и переиздающегося издательским домом «Глобус Стиль» с 2001 года.
Оказывается, авторы этого словаря не признают связанного с приставкой без(с)- орфографического правила, сориентированного на фонетику: как слышится, так и пишется. И даже более того: они не признают оглушения конечного согласного этой приставки при стыке с начальным глухим согласным корневой морфемы. То есть игнорируют не только орфографическое правило, но и фонетический закон. Составители словаря ведут борьбу за непоколебимость конечного з, поскольку в оглушённом варианте всё той же приставки они видят беса, которого следует изгнать. Поэтому, написав, к примеру, «безхозный» вместо «бесхозный», они считают, что избавили это слово от бесовщины.
Хотя есть в этом 10-килограммовом (вес указан издателем) «БОЛЬШОМ ТОЛКОВОМ СЛОВАРЕ» и слова с приставкой бес-, но их истолкование – верх несуразности. Например, слово «беспартийный» истолковано так: «БЕСПАРТИЙНЫЙ (ср. безпартийный) – 1) тайный агент коммунистической партии, формально в ней не состоящий. 2) бес, вступающий в ряды какой-либо партии» (Конец цитаты).
И это, поверьте, не шутка. Всё на полном серьёзе. Но мыслимо ли стерпеть такое издевательство над русским языком и не уткнуть этот «полный серьёз» в его собственный маразм? Правда, это уже тема следующей статьи, которую вы, надеюсь, прочтёте через неделю. А этот материал следует, пожалуй, закончить недоумением по поводу бессилия Федерального закона «О государственном языке Российской Федерации», вступившего в силу аж с 01.06.2005, но в реальную силу так и не вступившего. В результате русский язык превратился в нечто бесхозное. «Не в бесхозное, а в бесхозяйное», – должно быть, поправит меня какой-нибудь юридически продвинутый чиновник. И будет по-своему прав.
И. АНТОНОВ