Война - как мать родна
С началом Первой Мировой цеха Кольчугинского завода были по завязку загружены оборонными заказами. Прокат для гильз, мельхиор для оболочек пуль, провод для гильзовых фланцев, полевые провода и телефонные аппараты для связистов и саперов, даже солдатские котелки. Работали много и весьма качественно - в начале века прошла крупнейшая реконструкция производства, и завод стал чрезвычайно продвинут технологически. Достаточно сказать что все новое оборудование работало на электрических приводах, а мощность заводской электростанции составляла 2,2 мегаватт - и это за 10 лет до принятия плана ГОЭЛРО.
Прибыли Товарищества за 1916 год составили 13 миллионов рублей.(примерно 20 млрд. современных по золотому эквиваленту) Понятно, что рабочий владельцу был не товарищ, и еще 16 апреля 1915 года вспыхнула первая забастовка военных лет. Встали проволочный и кабельные цеха, затем - вспомогательные, с требованием увеличения зарплаты.
О собственниках.
А, собственно, кто был владельцем завода? Сам купец Кольчугин к этому времени давно разорился или, скорее, был разорен кредиторами - торговым домом Вогау. Семейку эту ростовщическую, убрали из Товарищества как подданных Кайзера в 1914 году ( дом Вогау до сих пор ворочает деньгами - но уже в Лондоне) Все 2200 паев монопольно принадлежали Русско-Азиатскому Банку, тому же самому что и Путиловские заводы, 72% процентов капитала банка - французские. Впрочем, весьма вероятно, что вес А.И Путилова в принятии управленческих решений был в условиях войны гораздо выше номинальной стоимости принадлежащего ему пакета акций.
Грабли Кюнша
Первая реакция заводских властей была тупой и жесткой как колун. Недовольных - уволить, снять бронь и отправить на фронт. Удивительно, как очень неглупый директор Н.А Степанов наступил на грабли недоброй памяти управляющего Кюнша, прозванного в народе немецким идолом, несмотря на его бельгийское происхождение, внедрявшего на заводе железную дисциплину и отстраненного от должности еще в 1913-ом за полную профнепригодность.
Однако, на уровне выше понимания ситуации было побольше. Новобранцев на фронтах - хватало, а вот боеприпасов - нет. Нарушать работу стратегического оборонного предприятия в условия жесточайшего "патронного и снарядного голода" было бы идиотизмом, граничащим с предательством. На завод немедленно примчался Владимирский губернатор В.Н Крейтон ( тот самый, который отказался потом присягать правительству Керенского) и уговорил дирекцию выполнить все требования рабочих. Через неделю, 22 апреля, завод вошел в обычный производственный ритм, конфликт был разрешен.
Зерно из Шуи, нагайки из Самары.
Но вот в следующем, 1916-ом все повернулось куда серьезнее. Резко ухудшилось снабжение поселка продовольствием, а зарплатой самой по себе сыт не будешь. Как докладывал правительственный инспектор, неполучение продуктов питания заводскими рабочими грозит остановкой производства. Власть снова пыталась купировать ситуацию. Распоряжением от Министерства Земледелия, осенью в поселок из Самары было направлено 10 вагонов муки ржаной обдирной, пять вагонов ядрицы, и три вагона пшена.
Однако маховик недовольства было уже не остановить - 20 января 1917 года началась забастовка масштабней всех предыдущих - в ней приняли участие 6800 рабочих всех цехов сразу. Причем, требования уже были не только экономические, типа прибавки 1,5 рубля в день военной надбавки, выплаты наградных, но и политические - о прекращении войны. И этот новый мотив не удивителен, потому что с началом модернизации производства на завод приехали специалисты и подкованные не только технически, но идеологически - получившими и тот и другой опыт в крупных индустриальных центрах, в Москве, Петербурге, Иваново-Вознесенске.
Понятно, что требования покончить с войной поставили администрацию в положение цунгцванга, когда хороших ходов просто нет. И она выбрала худший из возможных.
Из города Шуи в поселок пригнали сотню нижних чинов под командованием капитана Манникова.
И, о чудо, завод заработал с 31 января. Правда, для этого пришлось поувольнять массу народа, со многих снять бронь, а пятерых отправить в штрафной батальон. Вот на оправке-то пятерых штрафников поселок буквально и вздыбился - с пятитысячной февральской демонстрацией бравый капитан ничего уже сделать не смог. О каком-либо доверии к власти говорить после этого уже не приходилось.
Петроград - министру - председателю Керенскому
Рабочие и служащие Кольчугина в количестве 10000 человек, приветствуют Вас, как стойкого борца за Свободу, выражают полную готовность положить свою жизнь для защиты Революции и свободы.
Потом был Октябрь, и голод бывших рабочих завода, закрытого решением общего собрания рабочих и служащих - ради получения двойного оклада единовременно, но это уже несколько иная история.