Ирина Скрыпченко говорит обо всём в настоящем времени – мы живём, я работаю...… Трудно осознать, что это уже в прошлом, хотя и в таком недалёком – считанные дни и недели отделяют от него.
Обычная украинская семья: двое взрослых – Ирина и Алексей, двое детей – Кристина и Маргарита. Жили в посёлке Нагольная Тарасовка Ровеньковского района Луганской области.
Посёлок городского типа с населением приблизительно 20 тысяч человек растянут вдоль дороги. На юг от Ровенёк, ближе к границе с Ростовской областью. От Ростовской трассы 10 километров всего. И до таможни километров 60. Всё очень близко.
Есть речка, кругом холмы, которые во многом и спасали посёлок во время бомбёжек. У семьи свой дом, в котором только недавно сделали большой ремонт, совсем немного не закончили. Огород 13 соток, который и всегда кормил, а когда начались перебои со снабжением, вообще стал незаменимым подспорьем.
Основное население – шахтёры и их семьи. В самом посёлке шахт нет. Есть, как положено, свой центр – школа, почта, садик, больница, аптека, магазины. На работу ездили кто куда. Ближайшая шахта в 7 километрах. Рядом также посёлок Дзержинка, все основные шахты там.
- А шахтеры у вас сколько получают?
- У меня вот зять получал до 10 тысяч гривен (30 – 40 тыс. руб.) Но это в мирное время. Последний раз получил всего 1600 гривен.
Ирина тоже на работу ездила, только в город Ровеньки. Работала в городском отделе внутренних дел:
- Я 9 лет вольнонаёмной работала, потом год уже аттестованной, официально. Была помощником следователя в следственном отделе, потом - старшиной ОПО (обслуживающий персонал и охрана административного здания), материально ответственной за камеру вещественных доказательств, в которой хранились наркотики, оружие, другие вещественные доказательства.
Вот как. Ирина, конечно, подала рапорт об увольнении. Просто ответ на него получить не успела - надо месяц ждать, а за месяц мало ли что может случиться. Пока приказ придёт на увольнение...…
Так как Ирина - военно-обязанная, её отъезд в военное время может вполне расцениваться как дезертирство… Особенно, если Киев победит. Тогда дорога на родину Ирине точно будет заказана, а ведь она и её семья очень надеются вернуться. Там остались не просто дом и родители, там осталась вся жизнь. Сначала думали, может, месяца три хватит переждать. Потом поняли, что как минимум на год точно здесь придётся задержаться… Дальше загадывать пока никто не решается.
Продолжаем разговор.
- А какие настроения в милиции? С одной стороны, милиция – структура жесткая, должны начальству подчиняться, а начальство в Киеве сидит…
- Да у нас начальства в последнее время вообще никакого не было, они нас бросили на произвол судьбы. Когда вся эта заварушка началась, боевые действия всякие, потихоньку-потихоньку начальство стало исчезать. Остался только первый заместитель, который взял всё на себя, это начальник следственного отдела, и ещё один заместитель по кадровому обеспечению.
Начальник горотдела куда-то резко исчез. Сказали, в какую-то командировку уехал. Остальные заместители и начальники отделов в отпуска поуходили, кто-то резко на пенсию ушёл. Вот так вот. Личный состав только работал. Что-то случится, и отвечать некому. В последний месяц в июле зарплаты не было, последний раз зарплата была в июне.
- А большая зарплата у украинских милиционеров?
- У меня была 2 тысячи гривен (приблизительно 6-8 тыс. рублей).
- Настроения в народе какие были, когда события на Майдане начались? Как люди к этому относились, как реагировали?
- Плохо реагировали. У нас как-то не особо на эту тему разговаривали, не зацикливались на этом Майдане. Сотрудников милиции туда отправляли, в основном они находились в Луганске, потом возвращались….
Мы, конечно, когда начался раскол, были за отсоединение Донецка и Луганска и присоединение к России, и на референдуме мы так голосовали… Но путём войны... Конечно, я бы не хотела такого вот раскола.
- Сами боевые действия наблюдали?
- Да, наш посёлок два раза бомбили…
- Как раз, когда там боевые действия начались, тогда вы уехали?
- Мы выехали 23 июля. До последнего ждали, думали, может, как-то обойдёт нас стороной это. И, когда уже уехали, созванивались со знакомой девочкой, она сама на севере живёт, в Норильске, в посёлке у неё родители живут. Ей удалось с ними связаться, и она говорит мне: «Ира, так и так, посёлок ваш бомбят». А потом в интернете, на «Ленте» появились фотографии...… Обстреливали с «Града», осколки везде летели, в огороде собирали. Наш дом, говорят, уцелел – его защищают холмы, получается мы в ямке такой… У нас там кругом природа – горы, леса, речка… Тихо, спокойно было, до поры до времени…
- Как решились уехать? Все-таки это тяжелое решение…
- Да, тяжёлое. Это Алексей подтолкнул. Только ради детей. Если б мы сами были, никуда бы не поехали… Накануне бомбёжки смотрели фильм. Были, конечно, взрывы, но мы к ним привыкли уже. Бах, бах, бах... Но тогда так сильно бахнуло! Дети уже спали, и они все в слезах, испуганные прибежали, потому что это было так, что у нас в доме всё дрожало... На Лёшу это очень повлияло. Он сказал, я не хочу, чтобы они потом заикались…
Даже здесь, когда под окнами петарды, салюты пускают, у детей это ассоциируется сразу со взрывами – всё, нас бомбят…
- Как границу пересекали?
- Мы нанимали таксиста, который нас за 1 тыс. гривен (примерно 4 тыс. руб.) вывез из Ровенёк. Мы через Изваринский пункт переходили, он уже был у ополченцев, они его отбили. Народу было очень много, и на машинах, и так. Длинная очередь, запускали поочерёдно, группами.
Потом нас привезли в палаточный лагерь в Донецке. (Есть такой маленький городок в Ростовской области. – прим. авт.) Нас разместили, дали койко-места. И сказали - нужно заполнить кучу документов и ждать распределения. Это довольно долго. Неделя могла пройти, и две, пока мы попали бы в какой-то город.
- Много народу в палаточном лагере было?
- Очень много. Когда мы приехали, больше тысячи человек было. В палатке мы недолго были. Приехали, подумали полдня, наверное, и решили своим ходом добираться. И группа набралась, нас отвезли на вокзал. Каменский, Каменка, я точно не помню. Алексей созвонился с другом. Друг у него в городе Кольчугино проживает. Тоже с Украины, ездил сюда на работу, на стройку, познакомился с девушкой, Оксаной, и они тут поженились. Больше 10 лет здесь живёт. Мы созвонились, и он нас к себе позвал. Сказал, приезжайте, что вы будете скитаться непонятно где, и мы в два дня на автобусе добрались сюда, нас встретили, пустили временно в пустующую квартиру. Сказали, живите пока не найдёте, где постоянно жить, пока не устроитесь на работу…...
- А документы как-то подавали?
- Мы ходили в администрацию и в УФМС, нам сказали, что без принимающей стороны регистрация никак не получится. Должен кто-то быть, кто нас примет и зарегистрирует. Ходили к главе города, – она сказала – чем смогу, тем помогу. Дала нам номер телефона какой-то бабушки. Сказала, сходите к ней, она вас примет на условиях, что будете по хозяйству помогать ей.
Сначала мы обратились в ФМС в Домодедове в Москве, и там сказали, что надо было оставаться в лагере, тогда нас бы распределили, зарегистрировали, и всё бы получилось. Так как мы добрались сами, то сами и должны решать свои проблемы...
Р.S. Так у семьи началась другая жизнь. Проблемы с регистрацией, документами, устройством на работу... Детей надо отправлять в школу, в детский сад. Но всё можно решить, люди помогают, да и государство, наверное, поможет, когда будет получен официальный статус. Насущные, сиюминутные проблемы, которые надо срочно решить, и они отвлекают от тяжёлых мыслей. Как там, в городе и посёлке, где остался дом, родители, друзья и просто соотечественники?..
Связь плохая. С посёлком нет совсем, с городом Ровеньки периодически удаётся связаться – там у Алексея остались родители, не захотевшие оставить большое хозяйство. Последние новости печальные. В субботу Ровеньки сильно бомбили – шесть погибших, из них один маленький ребёнок пяти лет. Шёл с бабушкой по улице, она осталась жива, ребёнок погиб. В воскресенье, 24 августа, жертв бомбёжки хоронили. Алексей был знаком с этими людьми.
С. ПАВЛОВА