Пришёл я, как несложно догадаться, в наш кольчугинский Дворец культуры. Шёл второй день декабря и тот же по счёту день областного фестиваля любительских театров «ЧугиноКоль». На часах – 13.00. На большой сцене ДК дают спектакль «Кому он нужен, этот Чехов?», привезённый из города Петушки коллективом Народного театра юного актёра «Дом» во главе с режиссёром Татьяной Викторовной Овчинниковой.
Спектакль начинается со звонка к окончанию школьного урока. Но классы, как, впрочем, и вся школа – где-то там, за кулисами. А сцена пуста. Один из классов тотчас даёт о себе знать: школьники, ещё не показавшиеся зрителям, шумно реагируют на прозвучавший звонок. Но учительница (слышится только её голос) строго пресекает этот шум и диктует домашнее задание: «Прочитать шесть рассказов Чехова. Любых. По выбору». Затем на сцену поочерёдно, поодиночке и парами, выходят дети. Они идут из школы и, расходясь по домам, легкомысленно рассуждают по поводу только что полученного задания, сводя, по сути, свои рассуждения к тому невежественному недоумению, которое в форме вопроса вынесено в название спектакля.
Дети не знают Чехова и в большинстве своём не желают знать. Но дабы не схлопотать двойку, нехотя открывают книжки и приступают к чтению. И, вовлекаясь в него, увлекаются им. Вовлекаются в этот процесс и зрители, поскольку рассказы Чехова поочерёдно оживают на сцене. Иначе говоря, оживает проза Чехова совместно с постигающим её детским воображением. Юные читатели превращаются в героев чеховских рассказов и даже берут на себя функцию рассказчика. То есть каждый рассказ звучал и обыгрывался на сцене дословно, от начала до конца, и ни словечка оттуда, как мне показалось, актёры не потеряли.
Судя по содержанию спектакля, выбор вынужденных знакомиться с Чеховым школьников пал на следующие рассказы: «Моя «она»», «Злой мальчик», «Пересолил», «Хамелеон», «Лошадиная фамилия», «Ванька». Именно в таком порядке они и демонстрировали себя зрителю. Поскольку рассказов – шесть, читающим их и одновременно обыгрывающим процесс своего чтения детям довелось побывать в нескольких ролях. А уж слова рассказчика кто только из персонажей не брал на себя. Даже запряжённая в телегу лошадь из рассказа «Пересолил» и попавшийся было на удочку, но сорвавшийся с крючка речной окунь из рассказа «Злой мальчик» не отказали себе в удовольствии заговорить языком чеховской прозы. Правда, следует уточнить, что это ранний Чехов, ещё не до конца нашедший себя в качестве писателя. Это Антоша Чехонте (так он подписывал свои ранние произведения), Чехов без полутонов, хотя в некоторых рассказах они уже намечаются. И, возвращаясь к образам животных из спектакля, не могу не отметить мальчика, сыгравшего собаку в рассказе «Хамелеон». Войдя в эту роль и буквально ворвавшись на сцену, он (актёр Матвей Морозов) с эмоциональным блеском прокомментировал от имени рассказчика то, что, собственно, и происходит на данный момент. Но не менее (если не более) артистично он повёл и свою бессловесную линию, то есть жалобно скулил и интонационно по-разному гавкал от имени (безымянной, в общем-то) собаки. И не просто скулил и гавкал, а в зависимости от ситуации мгновенно менял типаж и внутреннее содержание своего собачьего образа, становясь, то испуганным щенком, то генеральским псом, нарочито агрессивным и даже впадающим в манию величия, отчего выглядел ещё более забавным.
Напомню, что автор «Хамелеона» клеймит этим прозвищем главного персонажа рассказа – полицейского надзирателя Очумелова. Напомню также, что в тексте рассказа нет слова «хамелеон». Оно там (что очень по-чеховски) лишь заголовок рассказа, где по-хамелеонски, ведёт себя полицейский надзиратель, который в зависимости от поступающей информации несколько раз кардинально меняет своё распоряжение относительно того, что надо сделать с собакой, посмевшей укусить за палец одного полупьяного и, судя по тексту, подленького мужичка – «золотых дел мастера Хрюкина». Однако в спектакле я увидел двух хамелеонов. То есть там не только Очумелов, но и собака (чего нет у Чехова) меняет «окраску». При этом собака, как мне показалось, не просто реагирует соответствующим образом на чередующуюся смену отношения к ней со стороны Очумелова. Она ещё и передразнивает его. Вроде как пародирует его хамелеончатость. И это лишь одна из наиболее интересных, на мой взгляд, режиссёрских находок и актёрских удач в спектакле. Обо всех рассказать – места не хватит. Только не подумайте, что я уделил столько внимания образам животных потому, что по ходу спектакля они затмевали человеческие образы. Ничего подобного. Люди играли людей не менее вдохновенно. Правда, многие персонажи спектакля получались более карикатурными, чем они прописаны у Чехова. Но поскольку сценическая подача рассказов шла через детское восприятие чеховского текста, то всё это выглядело нормальным и даже закономерным.
Мастерство режиссёра здесь проявляется ещё и в том, что, не выходя из своей режиссерской ипостаси, он работает как воспитатель и педагог, приобщающий через рассказы Чехова своих учеников, а по ходу спектакля и юных (да и всех прочих) зрителей к великой русской классической литературе. При этом он даёт понять, что русскую классику нельзя воспринимать только лишь как словесное богатство, накопленное нашими предками и почивающее на лаврах под толстыми обложками книг. Русская классическая литература, если приглядеться повнимательней, пронизывает всю нашу жизнь, перекликаясь с современностью. И в ряде эпизодов спектакля такая перекличка не то чтобы слышалась, но, скажем так, угадывалась.
В общем, приятно было наблюдать, как образование и воспитание подрастающего поколения идут рука об руку с театральным искусством. Для меня в этой связи символично и то, что голос учительницы, продиктовавшей детям домашнее задание в начале спектакля, был голосом режиссёра.
Радуюсь и тому, что моё дилетантское мнение практически совпало с мнением фестивального жюри, наградившего режиссёра спектакля Татьяну Викторовну Овчинникову дипломом за педагогическое мастерство. Но в той же связи меня не может не беспокоить возрастное ограничение для зрителей: 12+. Именно таким значком помечено название спектакля на афише с программой фестиваля «ЧугиноКоль». А если бы на спектакль явились ученики начальных классов средней школы, то есть дети, которым меньше 12 лет, их что, не допустили бы к просмотру?
Между тем в свете вышеизложенного мне представляется, что именно младшие школьники и должны быть главными зрителями такой постановки, поскольку им, в первую очередь, и адресован её основной и, что самое главное, педагогически взвешенный посыл. А вот подростков, то есть детей из категории 12+ с их усложняющимися характерами, где на передний план вылезает, как правило, нечто протестное с его «праздником непослушания», уже намного сложнее увлечь тем, к чему они изначально глухи и равнодушны.
Конечно, я готов воспринять эту до нелепости странную дискриминацию по возрасту лишь как пустую, но обязательную формальность, привлечённую сюда в качестве средства защиты от возможных претензий со стороны Федеральной антимонопольной службы (ФАС). При этом я понимаю, что вряд ли кто-либо возьмется требовать предъявления свидетельства о рождении, если вдруг обнаружится, что внешние данные пришедшего на спектакль ребёнка не вызывают полного доверия к тому, что ребёнок соответствует заявленному ограничению. Даже готов поверить в то, что столь отчаянного младшеклассника, замахнувшегося на Антона нашего Чехова, рискнут допустить к просмотру спектакля, закрыв глаза на нелегитимность его малолетнего возраста. И всё же пугают меня эти пресловутые 12+. Будь моя воля, я подвёл бы их под процедуру если не обнуления, то значительного сокращения. Секвестрировал бы раза в два – и дело с концом. Однако вернёмся к спектаклю.
В череде сценических воплощений шести чеховских рассказов последним идёт «Ванька», который написан тоже не без юмора, но это такой юмор, который не сглаживает, а лишь подчёркивает трагедию маленького (во всех смыслах) человека – несчастного мальчика-сироты. То, что Т.В. Овчинникова ввела такой рассказ в свой спектакль и отвела ему роль последней, а стало быть, финальной части этого цикла, тоже, на мой взгляд, свидетельствует о высоком уровне режиссёрского и педагогического мастерства Татьяны Викторовны. Дети должны знать, что Чехов – это не только смешно. Это ещё и грустно, и горестно. Конечно, и в смешных рассказах того же автора горчинка обычно присутствует, но в мизерных дозах – и далеко не каждый ребёнок способен ощутить её. А рассказ «Ванька» буквально пропитан горечью. И дети, прогрузившись в этот текст, не могут не проникнуться ей, что не может не вызвать у них чувство сострадания. И всё это, насколько я могу судить, благотворно влияет на их формирующуюся психику, то есть задаёт тому формированию правильное направление. Важно отметить и то, что Ваньку Жукова здесь трогательно сыграл Серёжа Пурахин. Он же, помимо прочих его ролей в эпизодах спектакля, блистательно изобразил маленького шантажиста Колю из рассказа «Злой мальчик». И по итогам фестиваля Серёжа получил специальный диплом «за органичное существование» в этих двух мальчишеских образах.
И, наконец, в эпилоге спектакля мы видим детей с раскрытыми томиками Чехова в руках. Они с интересом читают, размышляют и обмениваются репликами по поводу прочитанного. Тут уже и чеховские афоризмы в ход пошли. Известные и не очень. Так, глядишь, эти ребятки и до чеховских пьес доберутся, постижение которых – процесс, конечно, более трудоёмкий. Но ведь никто и не обещал, что будет легко. А на текущий момент хорошо уже и то, что ребята сделали свои первые шаги на пути восхождения к Чехову. Хотя, может, и не только к нему.
Короче говоря, спектакль удался. На поставленный вопрос «Кому он нужен, этот Чехов?» прозвучал достойный ответ. Всё было сделано талантливо и (как бы мог сказать один незабвенный, хотя и не чеховский персонаж) с чувством, с толком, с расстановкой.
Зрителям спектакль очень понравился. Да и жюри по достоинству оценило его, наградив коллектив петушинского театра званием лауреата «ЧугиноКоля». Пусть оно и не первой степени, но и доставшаяся им третья лауреатская степень – знак большого и заслуженного успеха. Причём не только сценического, но и, как отмечалось выше, педагогического. Уверен, что мой восторг по этому поводу разделяют многие кольчугинцы.
До сих пор под впечатлением от такого спектакля пребывает и коллектив редакции нашей газеты. И всё это вместе взятое подтолкнуло к написанию стихотворения, которым, как видите, и завершается этот пусть и не чеховский, но тоже, надеюсь, небезынтересный рассказ.
Может, газеты и есть погазетней,
но восхищаться во всех плоскостях
лауреатами степени третьей
могут в Кольчугинских лишь новостях.
Ведь, в Петушки свои даже уехав,
стали для нас они многих важней.
Ну и, конечно, Антон Палыч Чехов
стал нам нужнее. Гораздо нужней!
И. АНТОНОВ, газета "Кольчугинские новости" №49 от 13.12.2023